Неточные совпадения
Зато занятия ее совершенно соответствовали ее виду: она каталась сама на лодке, гребя веслом искуснее всякого рыболова; стреляла дичь; стояла неотлучно над косарями; знала наперечет число дынь и арбузов на баштане;
брала пошлину по пяти копеек с воза, проезжавшего через ее греблю; взлезала на дерево и трусила груши, била ленивых вассалов своею страшною рукою и подносила достойным
рюмку водки из той же грозной руки.
— Плюньте, Юрий Алексеевич, — сказал он Ромашову,
беря его под руку. — Стоит ли? Вот кончим учение, пойдем в собрание, тяпнем по
рюмке, и все пройдет. А?
— Ах, как это жаль! — произнес опять с чувством князь и за обедом, который вскоре последовал, сразу же, руководимый способностями амфитриона, стал как бы не гостем, а хозяином: он принимал из рук хозяйки тарелки с супом и передавал их по принадлежности; указывал дамам на куски говядины, которые следовало
брать; попробовав пудинг из рыбы, окрашенной зеленоватым цветом фисташек, от восторга поцеловал у себя кончики пальцев; расхвалил до невероятности пьяные конфеты, поданные в
рюмках.
Сидит в углу толсторожая торговка Лысуха, баба отбойная, бесстыдно гулящая; спрятала голову в жирные плечи и плачет, тихонько моет слезами свои наглые глаза. Недалеко от нее навалился на стол мрачный октавист Митропольский, волосатый детина, похожий на дьякона-расстригу, с огромными глазами на пьяном лице; смотрит в
рюмку водки перед собою,
берет ее, подносит ко рту и снова ставит на стол, осторожно и бесшумно, — не может почему-то выпить.
Василий. Покорно благодарю. Пожалуйте. (
Берет рубль и прячет в карман.) А что я вам проповедаю? Известно, дела, обстоятельства. Вы придете, другой, третий;
рюмка водки, другая, пятая, десятая, а все расчет. А дела наши, барин говорит, по видимости, подходят тонкие. А вы рассудите сами! Пожалуй, корми дармоедов-то, пользы от них никакой, а все из кармана. Вот кабы знакомство хорошее, степенное, а то какое у нас знакомство!..
— Ах, позвольте, я вам налью, — проговорила та, поспешно
беря со стола бутылку и наливая из нее огромную
рюмку для Хмурина.
Тетерев(
берет Перчихина под руку и ведет за собой к двери). Пойдем зубровки хватим по
рюмке…
Никита. Ставь на стол. Что, али сходила к старосте? То-то, говори да и откусывай. Ну, будет серчать-то. Садись, пей. (Наливает ей
рюмку.) А вот и гостинчик тебе. (Подает сверток, на котором сидел. Анисья
берет молча, качая головой.)
— Ну-с… — начал граф, наливая три
рюмки и пожимаясь, как от холода. — Будем здоровы!
Бери свою
рюмку, Каэтан Казимирович!
— Важную я вчера у Голопесова индейку ел! — вздохнул помощник исправника Пружина-Пружинский. — Между прочим… вы были, господа, когда-нибудь в Варшаве? Там этак делают…
Берут карасей обыкновенных, еще живых… животрепещущих, и в молоко… День в молоке они, сволочи, поплавают, и потом как их в сметане на скворчащей сковороде изжарят, так потом, братец ты мой, не надо твоих ананасов! Ей-богу… Особливо, ежели
рюмку выпьешь, другую. Ешь и не чувствуешь… в каком-то забытьи… от аромата одного умрешь!..
Дедушка, сердито шамкая губами, одевается, и мы идем к речке. Ночь хорошая, лунная. Выкупавшись, мы возвращаемся к себе. Графинчик стоит на столе. Я наливаю две
рюмки. Дедушка
берет одну
рюмку, крестится и говорит...
— Будьте здоровы! — ответил Захаров, чокаясь. Он опрокинул в рот
рюмку водки и молодцевато провел рукою по волосам. — Вы знаете, как сказано в поэзии: «Лови, лови часы любви, минуты наслажденья…» Вы не смотрите, что это пустяковина; это не зря сказано… Кинарейку поймай-ка! Другой ее этак — цоп! Разве можно так? Нужно
брать тонко!..
— Экий ты младенец стоеросовый… Ну что ж,
бери, — свои бросили, чужой пожалел, водой попоил. Только смотри, шути да откусывай… Ежели какую тварь либо человека в бестелесный вид приведешь, помни, орел: только водкой зелье мое и прополаскивается. Рюмку-другую вольешь, сразу предмет в тело свое войдет, натуральность свою обнаружит…
Ну конечно, страдаю!..
От этой проклятой селедки
Может вконец развалиться брюхо.
О!
Если б теперь…
рюмку водки…
Я бы даже не выпил…
А так…
Понюхал… //......
Знаешь? Когда эту селедку
берешьза хвост,
То думаешь,
Что вся она набита рисом…
Разломаешь,
Глядь:
Черви… Черви…
Жирные белые черви…
Дьявол нас, знать, занес
К этой грязной мордве
И вонючим черемисам!